Всё равно это самое лучшее время, когда уже можно пить, курить, работать и заниматься сексом… Однако «Нана» не совсем об этом. Это аниме вполне подходит для практического использования – в качестве полноценного обучающего курса для молодых людей 17-23 лет, которые всерьёз озабочены вопросом «Как понять женщин, и чего им, чёрт побери, нужно?!»

Дело ведь не только в сумочках Louis Vuitton, слезливых романтических песнях и золотом колечке с большим бриллиантом! Ну, без этого тоже не обойтись, но это верхний слой, оболочка, более-менее доступные «ключики к сердцу». Но как сделать действительно счастливой ту, которая неожиданно оказалась самым дорогим человеком на свете? И пусть кто-нибудь посмеет заикнуться, что ни разу в жизни не задавался этим вопросом! Так вот, проблема частично решена: Ядзава Ай, чей талант заключается в редком умении понимать и объяснять свой «слабый» пол, создала произведение, недаром ставшее очень популярным. Секрет в том, что сюжет «Наны» основан не столько на попытках воплотить свою мечту и достичь успеха в выбранном деле, сколько на попытках обрести банальное, но неизменно далёкое счастье.

Не на пустом месте, разумеется. Здесь есть история рок-группы, так что поклонники «Бека» или «Притяжения» увидят концерты, съёмки клипа, газетчиков и представителей звукозаписывающей индустрии, упорно работающей над раскруткой новых талантов и идолов. Песни в «Нане», как положено, из саундтрека врастают в жизнь влюблённых в музыку героев. Прекрасно раскрыта тема творчества – не так подробно, как в «Мёде и клевере», но и художники найдутся, не говоря уж о поэтах. И разумеется, влюблённые в «Паракисс» получат новую возможность приобщиться к «свежим моделям от Ядзавы Ай» – вот уж кто обожает по несколько раз за серию переодевать своих героев!

Но если в других аниме-сериалах все эти направления были основными, в «Нане» они отходят на второй план, хотя ничуть не бледнеют. Это всё цели и планы на будущее – а как быть с тем самым главным, ради чего всё затевалось? И тут оказывается, что глобальные вещи остаются глобальными и важными, но счастье-то основано не на количестве комнат в доме мечты и не на сотнях тысяч проданных дисков, а на таком чертовски неуловимом явлении, как чувства, причём чувства двадцатилетней девушки.

Градус переменчивости меняется от майского ветерка до сентябрьского тайфуна, и нужно быть стойким и невозмутимым, как скала, чтобы справиться с очередным эмоциональным катаклизмом… Кстати, это далеко не самый лучший совет, ведь неуязвимость того же Ясу обрекает его на роль вечного наблюдателя, защитника, помощника, но отнюдь не участника. И у него перед глазами пример Рэна, который выбрал любовь со всеми её побочными эффектами.

Впрочем, хитросплетения романтических перипетий в «Нане» дополнены мыслями вслух: первую половину сериала себя объясняет «светлая» Нана Комацу, потом – «тёмная» Нана Осака. Искренние исповеди, помогающие лучше понять, что ими движет, вернее, какая из эмоций, фантазий или ошибочного истолкования чужих поступков заставляет каждую из них принимать порой наиглупейшее, а на самом деле – единственно возможное решение.

Две такие разные, временами абсолютные противоположности, но похожие в главном – в стремлении обрести недостижимое. Их, конечно, можно назвать типичными, и в каком-нибудь другом сериале они бы таковыми и являлись: влюбляющаяся с первого взгляда наивная простушка, мечтающая о муже-детях-мисо-супе, и панк-рок-певица, живущая только сценой, с сигаретой в зубах и с татуировкой на плече. Почти карикатуры, и в первой серии закрадывается нехорошее ощущении, что впереди очередная история в стиле «плохой + хороший, а потом они подружатся, и всё будет замечательно».

Это, пожалуй, первый «опыт взросления», который даёт «Нана» – не судить по первому взгляду, не навешивать ярлыки, не кичиться своей проницательностью. Даже простенькая жизнь может быть невероятно сложной. Люди меняются, а ещё люди не знают себя, не говоря уж о тех, кто рядом.

Скажем, такая неудобная (а некоторыми презираемая) привычка влюбляться с первого взгляда может быть донельзя смешной, особенно если, нагрузившись пивом, попытаться вспомнить всех, в кого удалось втрескаться за последние пару-тройку лет. Сколько влюблённостей – столько и разочарований – столько раз сердце бывало разбито. Однолюбам, конечно, легче, у них одна большая болезнь, навсегда, без пауз и перерывов, когда если больно – то больно так, что и не встать…

Чем больше раскрываются женские персонажи в «Нане», тем больше понимаешь – и сочувствуешь – мужским. Легко объявить Сёдзи или Нобу слабаками, Такуми – сволочью, а Ясу – единственно нормальным, если оценивать их поступки отдельно от той лавины событий, ситуаций и обстоятельств, не последнюю роль в которых играет то женская непредсказуемость, то женское упрямство. Достоинство, которого лишены многие как бы вдумчивые фильмы и книги – показать решение и последствие этого решения в той полноте характеров и жизненных моментов, без которых на самом деле не обходится ни один поступок. Мог ли Рэн остаться? Могла ли Рэйра стать другой? Так ли уж виновата Сатико?

Проще всего довести контрастность до максимума… но это прерогатива подростков, у которых ещё есть время чему-то научиться. В двадцать лет уже и ответственность другая, и расплачиваться приходится иначе. В двадцать можно навсегда поломать себе жизнь. Или упустить единственный шанс. Или перепутать везение и случайность.

Неправдоподобное стечение обстоятельств, при котором две девушки с одинаковым именем (которое переводится как «семёрка») снимают на двоих квартиру №707 – одна из тех художественных условностей, которые порой происходят в действительности. Эдакая игра в магию и нумерологию, которой с удовольствием балуется Нана Осака, переименовав свою миленькую соседку в Хати, то есть «восьмёрку». Что касается Наны Комацу, то поначалу её вера в числа, Князя Ужаса и совпадения была чересчур инфантильной. Потом это прошло, стало темой для шуток…

Многое изменилось за то время, которое они прожили в квартире №707, но достигли они своего «седьмого неба»? Смогли ли им в этом помочь окружавшие их мужчины, мальчики и мальчики, становящиеся мужчинами? Ведь обе они знали свою мечту, обе были готовы многим пожертвовать. Но мысль-припев «Наны» не отчаянно-обречённое «Впускаю любовь, какой бы она ни была» и не «Всегда приходится чем-то расплачиваться».

Когда сбывается твоя мечта, это ещё не означает, что ты будешь счастлив. Невероятнейшее чудо может воплотиться на твоих глазах – но тебе будет невыносимо больно. Вот ведь парадокс! Счастье – это лишь недолговечное ощущение, его невозможно задержать, оно проходит – и остаётся в воспоминаниях. И чаще всего понимаешь, что счастье было, лишь тогда, когда оно позади.

Так что не стоит обманываться изысканно-гламурной прорисовкой бисёнэнов и красавиц «Наны» – за внешней гармоничностью таится разочарование. Словно глянцевый плакат популярной группы на стене: пока не узнаешь этих людей получше, представить не можешь, насколько фальшива показная безупречность. Кто-то строит уютное гнёздышко – и попадает в ловушку, кто-то ради свободы разрушает жизнь близких и самого себя.

Психологичность героев «Наны» подчас заставляет зрителя почувствовать себя детективом: сквозь флешбэки, честные признания и поступки попробовать разобраться, понять, сблизиться и начать сопереживать. К финалу все они становятся почти родными. Во многом это происходит благодаря «классичности» ситуаций: разлуки, измены, дружеская привязанность и чувство собственника, ревность и доверчивость – не правда ли, знакомо?

У многих есть особенное место, куда так тянет вернуться, особенный день, который продолжаешь отмечать каждый год, пробуждая ранящие воспоминания. И наблюдая за тем, как меняются чувства и характеры героев, как они взрослеют и учатся, пусть и по принципу «то, что не убивает тебя, делает тебя сильнее», начинаешь по-другому относиться к словам «счастье» и «хэппи-энд».

Хэппи-энд может быть у серии – как это часто бывает, у эпизода жизни. А потом карты меняются, и всё опять суть неопределенность и распутье. Жизнь героев построена так, что невозможно поставить точку. Всё впереди и одновременно всё позади. Невозможно ничего решить однозначно – в этом надежда на новую встречу, на шанс что-то изменить – не в настоящем, но в будущем.